Как быть другом, когда друг болен?
Друг в беде не бросит, лишнего не спросит…» – с возрастом на смену детским песням приходит взрослая просьба
«Просто побудь рядом». Американская писательница и борец за права женщин Летти Коттин Погребин поясняет, что именно нужно делать, если эти три слова произносит ваш близкий друг. Вот отрывок из ее книги «How to be a friend to a friend who’s sick».
НА ДОБРОМ СЛОВЕ
Я могу точно сказать: если за мое тело полностью отвечали врачи, то за дух – близкие подруги. Джойс и Линн были моими подругами по прогулкам, а стали – еще и по диагнозу. А заодно и личными консультантами, и медэкспертами. Наматывая круги по паркам холодными осенними, а потом и зимними утрами, мы обсуждали, что будет происходить со мной.
Как рассказать детям, что происходит? Линн призналась, что сначала ограничилась голой правдой, то есть описала болезнь без каких-либо подробностей, даже не употребляя слова «рак». Это прозвучало как «врачи выявили в моей груди какую-то штуку, которой там быть не должно, и придется ее вырезать, поэтому я проведу некоторое время в больнице, но со мной все будет хорошо». Я выдохнула с облегчением, поскольку до ее признания чувствовала себя виноватой, что написала детям о происходящем лишь имейл сухим электронным языком без деталей.В одном из самых откровенных разговоров Линн рассказала, что опухоль подтолкнула ее к мыслям о скоротечности и хрупкости жизни и заставила пересмотреть приоритеты, сделав несколько важных шагов, на которые она не решалась долгое время. Она и до «при говора» собиралась поставить крест на телекарьере, теперь пришло понимание, что многое хочется успеть, и в одночасье это стало важнее бонусов, которые обеспечивала постоянная работа. Заручившись поддержкой мужа, она позволила себе роскошь – больше никогда не тратить время на то, что ей неинтересно, занялась репетиторством и написанием книги. Линн до сих пор считает, что страшный диагноз укрепил ее во мнении: нужно жить, наслаждаясь каждым мигом, любить тех, кто так много значит для нас, и смириться, приняв события, изменить которые не в силах. Многие ее слова резонировали с тем, что ощущала я. Так она помогла мне осознать, что испытание, заставляющее отказаться от привычных удовольствий, в то же время дает почувствовать истинные радости жизни.ТРЕЗВЫЙ ВЗГЛЯД
После лампэктоии (хирургического вмешательства, во время которого удаляют часть молочной железы) меня отправили домой с дренажем, который был упакован в пластиковый контейнер и закреплен у ребер. Со стороны это выглядело так, будто у меня три молочные ж
елезы. Естественно, я напрочь отказалась выходить из дома. «Не
говори глупостей! – возмутлась Линн, услышав мою жалобу. – Надень свободную блузу, набрось красивый шарф, а еще – леггинсы, пусть все взгляды будут прикованы к твоим ногам!» Я последовала ее совету: взяла у мужа рубашку размера L, прикрыла ее дорогим атласным палантином и, конечно, надела обтягивающие брюки и каблуки. Четыре дня спустя дренаж сняли, и я вернулась к привычным нарядам. Не будь рядом моего «адвоката» Линн, я бы провела все это время в заточении.
МОЕ ВТОРОЕ «Я»
Общение с Джойс было таким же вдохновляющим и полезным. Когда я узнала о диагнозе и поделилась с ней, она посоветовала отключить эмоции и не реагировать на все промежуточные результаты анализов – история болезни будет меняться с каждым тестом, поэтому нет смысла планировать лечение до того, пока не будет данных всех
обследований. Когда я наконец выбрала лечащего врача, она помогла мне навести о нем справки, и оказалось, что с этим хамом лучше не иметь дела. Джойс убдила меня, что очень важно установить контакт с доктором, полностью ему доверять, поскольку с его помощью предстоит пройти долгий и сложный путь.
И он действительно оказался непростым: операция, восстановление, шесть недель химиотерапии, невосприимчивость препаратов – Джойс всегда была рядом. Она стала моим вторым «я» – мудрым и прагматичным, поэтому часто подсказывала, как питаться, какие лекарства облегчат состояние, стоит ли заниматься спортом. После того как я получила результаты биопсии, Джойс посоветовала сделать побольше предварительных обследований, не позволяя 
врачам отмахнуться от моих страхов, и с пристрастием допрашивать их о малейших подозрениях.
Однажды, во время одной из прогулок по парку, я запаниковала: как будет выглядеть моя грудь после операции?! Джойс терпеливо выслушала мои тревоги о заживлении рубцов, о том, как они испортят тело, а потом сделала то, что я вряд ли забуду. Когда мы остались наедине, она подняла футболку и показала, как выглядит ее грудь после операции. Ничто не могло успокоить меня сильнее, чем эта едва заметная, совершенно не страшная отметка на груди у близкой подруги.
В принципе мне не на что жаловаться. По сравнению с тем, через что проходят другие женщины – удаление груди, месяцы химиотерапии, тяжелейшая депрессия, – я легко отделалась. Конечно, я жалела себя, но мои подруги Линн и Джойс не позволили мне опустить руки. Вспоминая период лечения, могу точно сказать: если за мое тело полностью отвечали врачи, то за дух – близкие подруги. Вместе с ними мне не страшно оказаться в самой темной пещере собственных страхов, и я ни на секунду не почувствую себя в ней одиноко.
Comments are closed.